Я достаю из широких штанин...
«Я достаю из широких штанин дубликатом бесценного груза; читайте, завидуйте: я - гражданин Советского союза!»В.В.Маяковский
«Это еще ничего, что в Европе за наш рубль дают один полтинник, будет хуже, если за наш рубль станут давать в морду»
Михаил Салтыков-Щедрин
Газета Ведомости опубликовала на редкость хорошую статью «Недоевропейцы» про отношение иностранных государств к жителям Молдовы:
| Практически каждому, у кого возникает необходимость профессиональная или личная выехать за пределы республики, доводилось испытывать на себе отношение от снисходительно-пренебрежительного до просто враждебного со стороны сотрудников посольств, пограничной или таможенной служб. Из года в год ситуация с оформлением документов для выезда за границу, с пересечением границы становится все безобразнее и унизительнее для граждан нашей страны. Если не говорить об этом вслух и смиренно принимать незаслуженные «тычки», мы никогда не станем чувствовать себя достойно. |
Голубой молдавский паспорт становится не просто бесполезным, но и обременительным документом. С ним можно съездить разве что в Бубуечь да в Одессу не получая визы. Чуть дальше — уже требуется виза, для получения которой надо доказать что ты не верблюд и выдержать общение с работниками посольства, что бывает весьма утомительно. Да, и виза, конечно же стоит денег (не считая расходов на переводы и заверения кучи бумажек и мотания в Бухарест или Киев, где находятся многие посольства). Счастливые обладатели румынского или российсикого паспорта могут безвизово (или с минимальными визовыми формальностями) въезжать в, скажем, Чехию и Италию, или Черногорию и Тайланд. Естественно, что ценность молдавского пасспорта в глазах граждан становится несколько ниже тех трёхсотсчем-то лей, которые просят за его изготовление...
Почему так происходит? Я думаю, ответ прост. Играя в «на-цы-о-на-лизм» мы так и не выработали ид-и-ен-тич-ность. Паспорт для нас — не документ гражданина, не предмет гордости, не гарантия помощи в случае если что случится с тобой за границей. В нашем случае паспорт — это крайне прибыльный товар, навязываемый нам государством.
P.S.
— А че тут слушать, — буркнул Вовчик. — И так все ясно. Скажи, Ваван, когда ты за границей бываешь, унижение чувствуешь?
— Я там не был никогда, — признался Татарский.
— И молодец. Потому что поедешь — почувствуешь. Я тебе точно говорю — они нас там за людей не считают, как будто мы все говно и звери. То есть когда ты в каком-нибудь «Хилтоне» весь этаж снимешь, тогда к тебе, конечно, в очередь встанут минет делать. Но если на каком-нибудь фуршете окажешься или в обществе, так просто как с обезьяной говорят. Чего, говорят, у вас крест такой большой — вы что, богослов? Я 6 тебе, блядь, такое богословие в Москве показал…
— А почему такое отношение? — перебил Ханин. — Мнение есть?
— Есть, — сказал Вовчик. — Все потому, что мы у них на пансионе. Их фильмы смотрим, на их тачках ездим и даже хавку ихнюю едим. А сами производим, если задуматься, только бабки… Которые тоже по всем понятиям ихние доллары, так что даже неясно, как это мы их производить ухитряемся. Хотя, с другой стороны, производим же — на халяву-то никто не дал бы… Я вообще-то не экономист, но точно чувствую — дело гнилое, какая-то тут лажа зарыта.
Вовчик замолчал и тяжело задумался. Ханин собирался что-то вставить, но Вовчик вдруг взорвался:
— Но они-то думают, что мы культурно опущенные! Типа как чурки из Африки, понимаешь? Словно мы животные с деньгами. Свиньи какие или быки. А ведь мы — Россия! Это ж подумать даже страшно! Великая страна!
— Да, — сказал Ханин.
— Просто потеряли на время корни из-за всей этой байды. Сам знаешь, какая жизнь, — пернуть некогда. Но это ж не значит, что мы забыли, откуда мы родом, как негры эти козлиные…
— Давай без эмоций, — сказал Ханин. — Объясни парню, чего ты от него хочешь. И попроще, без лирики.
— Короче, я тебе сейчас ситуацию просто объясню, на пальцах, — сказал Вовчик. — Наш национальный бизнес выходит на международную арену. А там крутятся всякие бабки — чеченские, американские, колумбийские, ну ты понял. И если на них смотреть просто как на бабки, то они все одинаковые. Но за каждыми бабками на самом деле стоит какая-то национальная идея. У нас раньше было православие, самодержавие и народность. Потом был этот коммунизм. А теперь, когда он кончился, никакой такой идеи нет вообще, кроме бабок. Но ведь не могут за бабками стоять просто бабки, верно? Потому что тогда чисто непонятно — почему одни впереди, а другие сзади?
— Во как, — сказал Ханин. — Учись, Ваван.
— И когда наши русские доллары крутятся где-нибудь в Карибском бассейне, — продолжал Вовчик, — даже на самом деле не въедешь, почему это именно русские доллары. Нам не хватает национальной и-ден-тич-ности…
Последнее слово Вовчик выговорил по складам.
— Понял? У чеченов она есть, а у нас нет. Поэтому на нас как на говно и смотрят. А надо, чтобы была четкая и простая русская идея, чтобы можно было любой суке из любого Гарварда просто объяснить: тыр-пыр-восемь-дыр, и нефига так глядеть. Да и сами мы знать должны, откуда родом.
©
Sursa
2007-07-31 13:31:35