ПОЛЬСКИЙ ВИРТУОЗ В КИШИНЕВЕ
Среди многих музыкальных знаменитостей XIX века, почтивших своими концертами столицу Бессарабии, выделяется имя Генрика Венявского. Друг и постоянный ансамблевый партнер Антона Рубинштейна, работавший в Петербурге придворным солистом и одновременно профессором консерватории, он неоднократно выступал у нас в городе, в 1868,1871 и 1879 годах. Менее известно, что какой-то период маэстро вынужденно здесь проживал, репрессированный царской охранкой как неугодный поль¬ский патриот. Не исключено, что он наведывался сюда и раньше - в 1851 году, когда выходил на сцену в ансамбле с младшим братом Юзефом, талантливым пианистом, обосновавшимся позже в Москве.Своей игрой Генрик всегда вызывал энтузи¬азм кишиневской публики, невольно подтверждая распространенную легенду о будто бы полученном в наследство от Паганини магическом искусстве. Под напором вдохновения сдавалась подступающая с всзрастом глухота - болезнь, которую он, подобно Бетховену, скрывал, потому что страшнее для музыканта трудно что-либо придумать. От виртуозов других стран его выгодно отличало умение "оживить" звук, облагородить его глубоко осмысленной фразировкой, что, между прочим, понимали и ценили ме¬стные меломаны. Какое яркое впечатление должен был произвести артист, чтобы спустя 15 лет его не только помнили, но и в чем-то ставили в пример са¬мому Пабло Сарасате! Когда в 1884 году этот "король искусства каденцирования" блестяще играл з Киши¬неве на одной из лучших скрипок работы А. Стради¬вари свои "испанские танцы", Концерт Ф. Мендельсо¬на и фантазию "Воспоминания о Москве" Г Веняв¬ского, показанную когда-то здесь самим aвтором, один из рецензентов не упускает случая отметить и достоинства последнего. К ним он относит мастерство в передаче национального элемента музыки, умелое подчеркивание ее славянского, итальянского либо какого другого начала. Индивидуальность скрипаkей особенно наглядно проступала в интерпретации мендельсоновской музыки, ставшей, благодаря могучему влиянию А. Рубинштейна, любимой у зрелого
Белявского. В нашем городе он играл ее, повидимому, как всегда, виртуозно-полетно поэтично, с опорой на задушевную напевность кантилены, тогда как манера Сарасате не во всем удовлетворяла кишиневского критика, "несмотря на блеск и отточенность техники".
Нaши предки имели возможность сопоставить также композиторский стиль двух выдающихся мастеров, ибо каждый из них показывал свою собственную "Фантазию на темы оперы Ш. Гуно "Фауст".
К сожалению, не сохранилось сведений о контактах Венявского с бессарабской интеллигенцией, которая всегда охотно общалась с заезжими знаменитостями, обязательно показывая им свои достопримечательности (вспомним рандеву с Ф. Листом на вилле у В. Александри). Известно лишь, что он встречьлся с легендарным лэутаром Янку Пержа, выcоко оценив, в частности, его своеобразную аккордовую технику и легкость дойнообразной импровизации на скрипке. Особенно поразило его, как кишиневский самородок брал одновременно в четырех октавах ноту "ля" в сложнейшей для струнников позиции.
Беспорядочная жизнь, женщины, вино, игра в карты и рулетку рано подорвали здоровье Венявского, словно сознательно прожигавшего свою жизнь. В 1879 году, несмотря на все ухудшающееся самочувствие, он совершает гастроли по югу России, загляды¬вает и в Кишинев. Он по-прежнему с чрезвычайной ответственностью относится к каждому выступлению. Эти гастроли окончательно подкосили здоровье артиста. В связи с тяжелой болезнью сердца он вынужден был провести несколько месяцев в одесской клинике. Венявский умер в Москве в возрасте 45 лет, далеко не исчерпав своих творческих возможностей.
Согласно его воле он похоронен в Варшаве. В последний путь маэстро провожали торжественно, всем городом, под его собственную светлую музыку и "Реквием" другого знаменитого поляка, Станислава Монюшко.
Сергей ПОЖАР, музыковед
Sursa
2011-06-08 13:18:00